Искорка в Honkai Star Rail вся информация — гайд, прокачка, материалы, реликвии, билд

Осиротевшая, всеми брошенная, она не знала ничего ни о своём происхождении, ни о предназначении, покуда однажды не повстречала бродячую труппу. Девочка смотрела издалека, как женщина с чёрными волосами, связанными в два хвоста, грациозно, будто рыба, скользила по сцене. Она меняла маски одну за другой, но никакие маски не могли заглушить её смеха и вскриков, которые звучали во время представления, пленяя зрителей даже издалека. Прямо перед ней выпрыгнула рыба и вновь упала в воду, заставив водную гладь пойти волнами.

Мало-помалу она поняла, что смотрит представление из-под сцены.

Пленившись этим зрелищем, она многие дни напролёт смотрела, как выступали актёры, но неизменно оставалась зрителем и никогда не выходила под свет софитов. Однажды, когда кончилось очередное представление, она пошла за кулисы, и там женщина с чёрными волосами вручила ей маску.
— Мне тоже можно выступать?
— Почему бы и нет? Если другие верят, что ты Искорка, значит, так оно и есть. Вперёд, тебе пора на сцену.

Занавес, служивший четвёртой стеной, разошёлся в стороны, но сцена по-прежнему была освещена очень скудно, являя глазу пугающую чёрную пустоту. Девочка была в маске, но знала, что зрители видят её и слышат. Она стала вспоминать выступление Искорки и подражать её движению, голосу и манере держаться.

— Для первого раза ты отлично справилась.
— Но я просто подражала… и не слишком-то успешно.
— О, это мелочь, ерунда, главное — никто не заметил разницы… Кстати, завтра мы отбываем, но пока ты того хочешь, ты — наша истинная Искорка, и можешь создавать этот образ всюду, куда только пожелаешь его принести.
Искорка хотела что-то сказать, но женщина ласково погладила её по голове.
— Мало кто приходит на нас посмотреть, вот разве что ты. Мы всего лишь маленькая труппа без особых амбиций, мы не стремимся прославиться на весь космос… Так радостно бывает встречать таких людей как ты, тех, кто будет помнить Искорку, неприметный персонаж второго плана… Не плачь, оставь себе эту маску. Теперь она твоя.
Искорка кивнула.
— Всякий раз, надевая эту маску, ты можешь быть кем угодно и никем… Если ты и впрямь хочешь стать актрисой, не ограничивайся этой крошечной сценой. Смотри дальше и шире, стремись к новым горизонтам.

Будучи последней из клана Кукол, девочка не могла сама выбирать свою судьбу. Она была обречена прожить жизнь под властью маски, ибо кукла для маски — не более чем средство передвижения.

Легенда гласит, что чем дольше кукла носит маску, тем больше у куклы шанс обрести душу, подобную истинной человеческой. Но в человеческих сказках говорилось, что маски — это инструменты, чтобы воскрешать покойников, и потому её народ всё уменьшался в числе.

Однако сама она человеком стать не хотела, а быть куклой не возражала. Она честно повиновалась приказам маски, пусть даже рискуя привлечь преследователей, ибо восстать против маски оказалось не так-то просто.

Важней всего была мимика и жесты.
По воле маски она мило улыбалась — когда бывала рада, прикладывала ладонь ко лбу — когда плакала, скрежетала зубами — когда была сердита, щурила глаза — когда завидовала, а если приходила в отчаяние — закатывала сцену. Были и особые движения, присущие ей одной, — встречая человека, она слегка приподнимала левую бровь, поднимала ладонь, чтобы выразить любовь, хотя, конечно, затем её приходилось опустить, и легонько прикусывала нижнюю губу, чтобы выказать свои истинные желания.

Ещё был голос.
Его следовало менять в соответствии с обстоятельствами: жизнерадостный тон — когда она бывала весела, сладкозвучные речи — для выражения лирических чувств, спокойствие и уверенность — когда надо заявить о себе, сдавленный голос — когда в душе поселялась ненависть, и исполненный печали голос, когда на душе бывало горестно.

Как ни удивительно, она сумела прожить так много лет, безупречно смешавшись с людьми вокруг себя, и даже начала писать пьесы. Никто и не подозревал, что она носит маску. Однако сама она нет-нет да и спрашивала себя, нет ли в мире какой-нибудь другой «маски» — к примеру, такой, которая смеётся — когда кипит жаждой мести, льёт слезы — когда хочется смеяться, а в гневе хранит молчание… И отпускает саркастические замечания, сохраняя при этом совершеннейшую невозмутимость.

Самой ей маска ничего из этого, разумеется, не позволяла, но когда она писала пьесы, то с лёгкостью заставляла героев вести себя на сцене именно так.

Однажды утром в дверь позвонили, но то был не знакомый курьер.
— Дорогая госпожа Искорка, не могли бы мы поговорить?
Мы прочли вашу последнюю работу, и нам стало любопытно, не знаете ли вы о «Маске»…

Девушка без лица поняла, что на ней, должно быть, лежит какое-то проклятие. Иначе почему она не чувствует никаких побуждений? Боль, вкус, обоняние — всё было при ней, но она не могла на них реагировать. А значит, не ощущала радости, гнева, печали и всех прочих эмоций. Она лишь могла внимательно наблюдать за тем, как ведут себя другие в той или иной ситуации, и пытаться понять, что они чувствуют.

— Представьте, что вы пьёте горький чай… Что вы чувствуете? Как вы его пьёте?
Они привязаны к стульям и лишены способности двигаться, но бездомный, сидящий слева, все же делает одобрительный жест и кивает. Девушка посередине плачет и трясёт головой, не желая ничего слышать, а дама на правом стуле брезгливо морщит нос.

— А если вы в хижине, в ней очень-очень холодно, и у вас только и есть, что эта чашка чаю?
Бездомный, конечно, кивает. Девочка успокаивается не сразу, но в конце концов неохотно вступает в игру, в то время как дама по-прежнему сохраняет брезгливую мину.

Она выдумывала всё новые и новые ходы и задавала вопросы день и ночь напролёт, покуда испытуемые не теряли сознание. Тогда она отправляла их по домам и искала новых участников для своих «интервью».

В ту пору всем жителям городка снился один и тот же кошмар. Как будто они схвачены и не могут бежать, а девушка с неясным пятном на месте лица вежливо задаёт им вопросы. Выбора нет — приходится отвечать. И они отвечали снова и снова, а девушка тем временем прилежно записывала всё, каждую мелочь на бумажных масках, строчка за строчкой. А когда маска кончалась, на смену ей приходила новая.

Вскоре на смену этому кошмару пришёл другой: жителям городка казалось, что в ночи по городу летают бумажные маски. Маски говорили друг с другом, светились неярким светом и постепенно угасали, будто искры в ночном небе. И появлялись каждую ночь, словно тоже обитали где-то рядом, под городской сенью.

Но юная особа в тёмном подвале знать не знала об этих кошмарах. Она накопила достаточно данных о том, что именно чувствуют люди в тех или иных обстоятельствах и как их воспринимают… Теперь она могла сделать новые бумажные маски. Пусть сама она была лишена эмоций, но твёрдо верила, что выходящие из её рук маски несут в себе частицу жизни. Верила даже, что однажды они станут по-настоящему живыми.

— Особенно распространены несколько вариантов. Явившись в «Таверну дурака», она созналась в содеянном. — «Нравится» и «верю» — это разные вещи, но если история пришлась по душе, люди верят в неё охотнее.

— Ложь? Ну что вы, я вовсе не пытаюсь внушить слушателям что-нибудь неслыханное или скормить им какую-нибудь головокружительную историю… Я честно упражняю воображение, причём исключительно в личных интересах. Я придумываю разные жизни, удовольствия ради, а потом воссоздаю их так точно, как только могу, но за миг до того, как воздушный шарик моего воображения лопнет, я даю по тормозам.

— Нет, в самом деле, иметь сценарий — это мало. В первую очередь я должна всем сердцем поверить в то, что персонаж, которого я изображаю, существует на самом деле. Это главное. Потом нужно придумать другие истории с его участием. А чтобы его мотивация выглядела логично и эмоции были те, что нужно, мне постоянно требуется дополнительная информация.

— Лишь тогда я чувствую, что могу ухватить самую суть его личности, не подпав под чужое влияние. В конце концов, я ведь могу повстречаться с другими Недотёпами, и знать не буду, чего они хотят, пока не выясню, кто они такие. Иногда вам просто нравится получившийся персонаж, а иногда хочется примерить его и повеселиться. И я тоже порой так делаю.

— Есть, конечно, и те, кто играет только ради выгоды, настоящей или будущей, в надежде на невообразимое богатство, статус или власть… В общем, я вот что хочу сказать: кто в таком мире как наш может гарантировать, что я не сойду с собственного пути и не стану персонажем чужой истории, — кто, кроме меня? Никто! Вот потому-то я и не даю себе покоя, без устали прибегаю к воображению и с головой ухожу в актёрство.

— Нет, я ничего не отрицаю… Это влечёт меня. Чем больше я воображаю, тем сильнее проникаюсь этими персонажами, чудесными и трагическими ситуациями, в которые я их помещаю, и эмоциями, которые они тогда испытывают…

— Ну конечно, раньше я часто думала о такой жизни… Примкнуть к какой-нибудь труппе, стать актрисой, путешествовать на неизведанные планеты, выступать, создать персонажа, который будет носить моё имя… Но потом я вдруг осознала одну вещь!

— Если уж ты хочешь играть роли, есть ли для этого сцена заманчивей, чем собственная жизнь?